Илья Юдович Травиата, 2014 холст, масло 102 х 114 см
Эстимейт: 100 000 ₽ — 120 000 ₽
Илья Юдович – художник из Санкт-Петербурга, которого мы рады впервые представить не только в качестве автора работы, выбранной для аукциона, но и как нового художника на платформе Yaba. Родом из Санкт-Петербурга, Илья окончил художественную школу, художественный лицей, после чего весьма закономерно поступил в Академию им. Репина, где обучался в мастерских книжной графики Андрея Пахомова и станковой графики Александра Заставского. На нынешний день Илья Юдович работает в различных медиа, среди которых живопись, графика, инсталляция, фотография и видео.
К работе “Травиата” Илья Юдович не смог дать комментария, разъяснить изображенное им на холсте, но, возможно, сделал даже что-то большее, поделившись своим размышлением, что, по сути, можно назвать выполнением картины по-новой, но через вербальный, а не визуальный язык:
Воспоминание о том, что связано с прожитым и нажитым мною, наводит на меня неизбывную тоску. Мысли о том, что прожито и нажито нами, что передано в наследство нам, вызывает так редко посещающее меня чувство стыда. Когда я вижу, что кто-то желает приобщиться сего наследия, особенно же того, что стало ключевым в нем для многих из нас – того, что понимают под новоевропейским феноменом искусства, я удивляюсь. Когда же другие начинают говорить об унаследованном нами, я не могу слушать по причине зловонного дыхания, исходящего из ртов говорящих. В детстве наследие это представлялось мне неким подобие римского пантеона, но огромных размеров, вмещающем бесчисленное множество предметов и образов, которое невозможно охватить мыслью. Тогда, в детстве, мне грезилось, что когда-то те легкие перья облаков, что вечно скрывают отверстие в куполе, ведущее к чему-то беспредельному и превыспреннему, рассеются и моих глаз достигнет, быть может, видение легких струящихся тканей, обвивающих точеные щиколотки, края сандалий, даже узора некоего позолоченного рельефа на подножии трона Минервы, имеющей, как думалось мне, венчать собою весь этот храм. Теперь же, когда облака давно рассеялись, я, подняв голову, в отверстии купола вижу лишь две ягодицы Пьеро Мандзони и анальный сфинктер, выдавливающий временами фекалии в очередную баночку. Опуская же взгляд, на каждом предмете в этой сокровищнице я обнаруживаю надписи на четырех языках, из которых едва могу прочитать лишь ту, что на итальянском – Merda d’artista,* означающую меру искренности и чего-то интимного от художника – за чем 500 лет, в любую эпоху шли пилигримы искусства. Ведь интенция любого творческого акта внутри феномена, который называют искусством, говоря о Европе с эпохи Нового времени – суть Merda d’artista. В детстве я порой мог не сесть за стол из-за тех, кто ел за ним. Теперь же не могу сесть из-за того, что едят за ним. Об этом же, что испражняют одни и потребляют другие, помышляю я не менее высоко ныне, нежели в детстве: в телеологическом плане предусмотрена навозу роль удобрения - удобрения для сада, который вырастет, когда изжит будет окончательно - не во мне только и не только в вас, но в мире вообще - Traviato, то есть блудный сын, то есть человек.
*“Дерьмо художника” (итал.), проект художника Пьеро Мандзони, 1961 ”Заблудший, сбившийся с пути” (итал.)